Грааль? Грааль… Грааль! Я – ключ - Юрий Кривенцев

В памяти всплыл вчерашний день: Таисий Филиппович, странный «экзамен», красавица-брюнетка с шампанским.

«Опоили гады!» – Егор оглянулся, и увиденное поразило его неимоверно. Он тоже был в костюме Адама. Но не это было самым шокирующим. Он, вместе с незнакомцем, находился в очень странном помещении. Это трудно было назвать комнатой. Округлое пространство, метров пяти в диаметре, совершенно не имело углов. Все переходы между полом и стенами плавные, закругленные, как в изоляторе психлечебницы. А границы перехода между стенами и потолком вообще не существовало, скорее это был некий купол, плавно врастающий в пол. Помещение было абсолютно изолированным – ни двери, ни окон, ни каких-то других намеков на связь с внешним миром. Пол и стены-потолок были полностью покрыты длинной, мягкой, густой растительностью бледно зеленого цвета, на ощупь напоминавшей шерсть животного. Этот «ворс» мягко светился теплым бело-желтоватым светом. Других источников иллюминации в помещении не наблюдалось.

Егор вскочил на ноги. Следующее открытие привело его в полное замешательство. Мохнатые стены камеры не являли собой жесткую структуру, они были живые. По ним регулярно проходили малозаметные волны перистальтики. Комната «дышала», жила своей жизнью. Мебель, и другие предметы классического интерьера, отсутствовали напрочь. Оглядевшись, Егор понял, что спал на мохнатом теплом полу своего узилища. Единственным образованием, отвлекающим глаз от сплошного ковра зелени, был крупный (сантиметров 70 в диаметре), радужный пузырь прозрачной жидкости, который неподвижно висел прямо в воздухе, в дальней части камеры.

– Что же это за чертовщина? Где я? – Егору захотелось схватить незнакомца за грудки, но такая возможность отпала ввиду отсутствия облачения на последнем. – Что вам надо от меня?!

– Успокойтесь молодой человек. – мужчина слегка отстранился, его лицо опасливо напряглось. – Не надо паниковать. Я здесь такой же пленник, как и вы. Разница лишь в том, что я нахожусь здесь несколько дольше, и могу ответить на некоторые ваши вопросы.

– Так что здесь происходит? – Егор попытался взять себя в руки. – Я ничего не понимаю!

– Скажу честно, я тоже мало что понимаю в происходящем. Но обещаю, все, что знаю я, узнаете и вы. Поверьте. Времени для этого у нас будет предостаточно.

– Почему мы голые?

– Эх, если бы это была главная из проблем. Не те вопросы задаете, милейший. К наготе вы очень быстро привыкнете, это будет вас беспокоить в последнюю очередь.

– Ладно, давайте по порядку. – Егор тоже уселся по-турецки, инстинктивно прикрывая рукой гениталии. – Давно вы здесь?

– Ну, для начала я предлагаю познакомиться. Меня зовут Станислав Михайлович Мицкевич. Бывший профессиональный биолог, кандидат наук, доцент. Ныне, как и вы – безработный.

– Георгий Пашутин. По отчеству величать не стоит. Можно Егор, Жора, Гоша. А как вы узнали, что я безработный? – он протянул собеседнику раскрытую ладонь и почувствовал неожиданно крепкое, энергичное рукопожатие.

– Умора. Ваше представление напомнило мне один старый советский оскароносный фильм. Ну да ладно. Отвечаю на ваш вопрос. По той информации, которая доступна мне, другие сюда пока не попадали. Только лишенные работы.

– Другие? А что, много было?

Сосед запнулся, досадливо дернув подбородком. Его плечи ссутулились:

– На этот вопрос ответить не смогу, но знаю точно, что больше двух человек одновременно в «аквариуме» не живет.

– «Аквариуме»?

– А почему нет? Надо же как-то называть это помещение. Мы здесь, как и рыбки в аквариуме, совершенно изолированы от внешнего мира. И, уверен, за нами также наблюдают. Если можете предложить другое, более удачное название, я с радостью его приму.

– Да нет Станислав Михайлович, название меня устраивает. – Егор понемногу успокаивался. – Вы говорили о других пленниках. Можно поподробнее?

– Да, конечно. В «аквариуме» обычно находятся два человека разного срока «отсидки». В определенное время тот, кто сидит дольше – исчезает, а его место занимает новенький. И так далее. До вас Георгий, этот кров со мной делил Осип Григорьевич, стоматолог (бывший, разумеется), ранее – Виталька, бомж. Ну а дальше я не заглядывал, не имею информации. Могу предположить, что такая система чередования нужна для того, чтобы более опытный пленник имел возможность ознакомить новенького с особенностями местного существования, смягчить, так сказать стресс адаптации. Представьте, каково было бы вам, окажись вы в этой обстановке один, без моей скромной консультативной помощи.

– Да, понятно. Вы сказали – старожил исчезает? Куда?

– Это мне неизвестно. Нет даже никаких версий.

– У вас есть какие-либо предположения, зачем мы здесь? – Егор судорожно сглотнул. – С какой целью? Кому это нужно?

– Ну, давайте разбираться вместе. У вас тоже все началось с объявления, снабженного загадочной криптограммой, которая вас очень заинтересовала?

– Да.

– Затем анкета?

– Точно.

– Далее был очень неприятный человек?

– Угу. Таисий…, как бишь его?

– Филиппович. – Станислав Михайлович улегся на бок, опершись на локоть. – А затем второй этап тестирования с весьма странными вопросами и картинками? Ну и закончилось все приятным рандеву с черноокой нимфой, со всеми вытекающими.

Егор сконфуженно кивнул:

– А вам не кажется странным Станислав Михайлович, что, несмотря на очевидную подозрительность этой истории, мы повели себя так легковерно? Ничего нас не встревожило, не обеспокоило? Ведь видно было, что все это выходит за рамки обычного кастинга. И в любой момент всей этой истории мы могли бы встать и уйти. Ан нет, продолжали идти на поводке как бараны. Гипноз какой-то.

– А это он и был. Помните аудио-видеообработку? Наверняка психосуггестия.

Оба замолчали. «Ну и ситуёвина. Вот попал!» – Егору не сиделось на месте. Хотелось действовать. Подумав, он спросил:

– Станислав Михайлович, а у вас есть хоть какие предположения, объяснение происходящему?

– Предположение одно. – его собеседник вздохнул. – И в нем едины все наши предшественники по несчастью. Георгий, оглянитесь. Неужто вы думаете, что все это создано человеком? Совершенно очевидно, что мы являемся частью какой-то дьявольской игры иного, неземного разума. Мне кажется, это даже в доказательствах не нуждается. Я даже не уверен, что мы находимся в пределах матушки-Земли.

Егор сглотнул. Конечно, это было очевидно, но он гнал от себя эту мысль. А теперь поздно прятать голову в песок. Слово сказано. Пора принимать истину.

6

Станислав Михайлович был неординарным человеком ординарной судьбы. Нет, он не бродил в джунглях Конго, не покорял вершин Перу, не охотился с аборигенами Австралии. Более того, он в принципе не любил путешествовать. За всю свою долгую жизнь он ни разу не выезжал за пределы страны, ни разу не видел морского прибоя, не парился в сибирской баньке. Он не искал чудес и приключений вовне. Зачем? Ведь ему принадлежали россыпи сокровищ в том великолепном внутреннем мире, который он создал для себя.

Еще в детстве Стасик понял, а затем и крепко усвоил, что он иной, не такой как все. Будучи малышом, он очень любил рисовать. И среди его «каляк-маляк» иногда попадались по-детски аляпистые, наивные, но удивительно пронзительные, чувственные рисунки.

Затем пришли школьные времена. Друзей у него было мало. Одноклассники сторонились его. Дети вообще гораздо острее взрослых чувствуют инаковость сверстника, несовпадение его индивидуальной ментальной сущности с коллективным эго маленького незрелого общества. Нет, он не был изгоем. Он азартно гонял с ребятами мяч на поляне, бегал под дождем по лужам, они ходили гурьбой купаться на пруд, ездили на велосипедах на рыбалку. Но всегда, в любой ситуации, между ними была дистанция, он всегда был немного в стороне. Он остро ощущал это состояние «белой вороны», но его это не особенно напрягало. Дело в том, что он сам не стремился влиться в этот мир общих нехитрых детских забав и интересов. Его это не интриговало. Он был богаче их. У него был свой прекрасный мир, недоступный его ровесникам, в который он погружался с головой – мир книг и фантазий.

В детстве он много и с интересом читал. Читал запоем. Сначала все подряд, затем у него стали появляться любимые темы. Первой его страстью была астрономия. Он с упоением поглощал информацию о близких, но мертвых планетах, далеких звездах и их эволюции, голодных черных дырах, сказочно огромных галактиках. Затем он как-то наткнулся в городской библиотеке на многотомник о членистоногих. Крупноформатные красочные альбомы с яркими, цветными, великолепно выполненными иллюстрациями разнообразных насекомых, пауков, ракообразных, многоножек и подробным их описанием, покорили его. Он открыл для себя многогранный, чарующий и загадочный мир фауны. Уже тогда он твердо решил связать свою жизнь с биологией.